Золотой баян - идеальная метафора каннской атмосферы. Канн - это и настоящее кино, задающее человечеству актуальные вопросы, и псевдокино, сделанное по фестивальным законам, и - не в последнюю очередь - красная лестница, по которой в течение двенадцати майских дней разливается приторный золотой гламур.
Каннский кинофестиваль-2009 останется в истории кино жалобным эпатажем Ларса фон Триера, диким киноразгулом Квентина Тарантино, неожиданным триумфом французского кино - Алена Рене и Жака Одияра - и строгим чудом Михаэля Ханеке. Кому жюри во главе с актрисой Изабель Юппер присудило Золотую пальмовую ветвь, к моменту подписания номера в печать еще не было известно. К пятнице журналистам показали не все конкурсные фильмы - оставались еще «Войди в пустоту» Гаспара Ноэ, «Лицо» Цая Мин-Ляня и «Карта звуков Токио» Изабель Койше, и каждый из этих фильмов мог изменить существующий расклад. Но и без них было уже понятно, чем, по мнению Каннского фестиваля, будет интересоваться кинематограф в ближайший год.
В этом году организаторы фестиваля обещали зрителям лучшую программу за последние 50 лет. Не сложилось: получилась одна из самых громких программ, но не лучшая, хотя в нынешнем конкурсе собрались все киномэтры и киномонстры - от Педро Альмодовара до Пака Чхан-Ука и от Джейн Кэмпион до Джонни То. В программе были почти сплошные каннские завсегдатаи, местные домовые и блаженные, добрые дядюшки и тетушки, приезжающие сюда раз в несколько лет - посидеть на набережной, погреть старые кости. Некоторые из них привезли удивительно свежее кино. Педро Альмодовар в «Разомкнутых объятиях» рассказал свою вечную историю об отцах, детях, любви и разлуке, но главным героем фильма стал кинематограф, и эта автобиографичность превратила «Объятия» в исповедь. 87-летний Ален Рене в «Сорняках», истории случайной и ненужной любви, оказался ироничнее, мудрее и моложе всех остальных участников конкурса. Социалист Кен Лоуч привез милейшую гуманистическую комедию про футбол с Эриком Кантона в роли Эрика Кантона. А вот Квентин Тарантино в своих «Бесславных ублюТках» показал, что происходит с кино, когда его делают с холодным сердцем.
Сам режиссер назвал свою кровавую военную сказочку «фэнтези на тему еврейской мечты». Еврейская мечта, по Тарантино, включает в себя скальпирование нацистов и подготовку убийства Гитлера. Стилистически фильм дрейфует от спагетти-саг Серджио Леоне (он даже начинается с титра «Однажды в оккупированной нацистами Франции…») к военным боевикам, по дороге от души топчется на немецком кино и голливудских штампах. Группа американских евреев, называющая себя «бесславные ублюТки», мочит нацистов - в том числе и бейсбольной битой. Руководит «бастардами» лейтенант Альдо Рейн, который в исполнении Брэда Питта выглядит совершенным дурачком. Его главный соперник - нацистский детектив по прозвищу «Охотник за евреями» (Кристоф Вальц заслуживает приз за лучшую мужскую роль). Два с половиной часа внутренних синефильских шуток и кровавого разгула, давно уже не вызывающего смех. Чем дальше, тем больше Тарантино напоминает, как ни странно, Б. Акунина: стиль оказывается важнее смысла, а самоповтор становится приемом.
Если считать нынешний Каннский фестиваль приключением, как обещали организаторы, то больше всего это напоминало приключения миссионеров в джунглях. В этом году почти все режиссеры приехали в Канн говорить о религии. От «Антихриста» Ларса фон Триера до «Пророка» Жака Одияра - кинематографисты искали Бога в самых неожиданных местах.
«Антихрист» - самый выстраданный, по собственному признанию режиссера, и самый неудачный, по признанию критики, фильм Ларса фон Триера. Медленное кино на грани порнографии, физической и моральной, идет гораздо дальше в утверждении, что человек - полнейшее дерьмо, чем «Танцующая в темноте» или «Догвилль». Триера не спасает даже то, что все его страдальцы и антихристы - это в какой-то степени он сам, а посвящение Тарковскому выглядит неудачной шуткой. Героиня (для Шарлотты Гинзбург это смелая роль) после смерти маленького сына пытается вынырнуть из своего всепоглощающего горя. Ей помогает муж-психоаналитик (Уиллему Дефо должны сниться кошмары после съемок). Пара едет в лесную сторожку, где жена постепенно становится другим человеком, а на мужа периодически нехорошо смотрят из леса какие-то омерзительные животные. При всей своей кровавости, вместо ужаса фильм вызывает у публики брезгливый смех: фон Триер здесь выглядит несчастным забитым подростком, который боится женщин и думает только о сексе.
Жак Одияр после отмеченных «Сезарами» драм «Мое сердце биться перестало» и «Читай по губам» показал сложно устроенную, мощнейшую тюремную драму «Пророк», немедленно ставшую фаворитом фестиваля. Этот фильм можно читать на очень разных уровнях: его воспринимают и как тюремную версию «Крестного отца», и как метафору взаимоотношений «понаехавших» мусульман и европейцев - бывших властителей мира, и просто как историю пророка. 19-летний герой-араб, оказавшийся в тюрьме, вынужден искать общий язык и с братьями-арабами, и с заправляющими тюрьмой корсиканцами. Мальчик делает неплохую карьеру, за несколько лет сам становясь паханом и провозглашая дивному новому миру - дивный новый криминальный порядок (поэтому, настаивает режиссер, фильм и называется «Пророк»). Чужак в закрытом сообществе, ясновидящий в мире обычных людей, существо с угрызениями совести в мире, где это только мешает, - парень постепенно мутирует, закрепляется в пространстве, подминает под себя реальность. Безусловный хит, закупленный уже многими странами. В России, обещают, тоже пойдет.
И еще о Боге: морализатор Михаэль Ханеке снял «Белую ленту» - не только лучшее кино нынешнего фестиваля, но и свой самый чистый, самый строгий и, возможно, самый страшный фильм. В германской протестантской деревушке накануне Первой Мировой войны происходят странные, тревожные события: кто-то избивает детей и словно бы наказывает за что-то взрослых. Рассказчик - милый, неуклюжий школьный учитель - сам не очень понимает, что же тогда произошло, кто был виноват и что надо было делать. Но чувствует, что столкнулся с загадкой и что знает ответ. Точно такие же ощущения испытывает зритель. Черно-белая религиозная драма, где от грехов невозможно отгородиться белой лентой, призванной напоминать о невинности и чистоте. Протестантизм учит, что первородный грех извратил природу человека - вот эту новую, страшную природу Ханеке и показывает. В фильме учителю 30 с небольшим, но у рассказчика старческий голос, а это значит, что даже две войны спустя он помнит только это: заснеженные деревья последней мирной зимы, чувство беспомощности и покинутости, белую ленту на рукаве одного из учеников, черно-белую человеческую сущность. То, что произошло, невозможно не только исправить, но даже и понять.
Русское кино на фестивале было представлено в параллельном конкурсе - «Особый взгляд». «Царь» Павла Лунгина тоже рассуждал о религии - точнее, о взаимоотношении религии и власти в России. «Сказка про темноту» Николая Хомерики исследовала фригидность, наблюдая за тем, как героиня пытается искать любовь.
В общем, кинематограф в этом году решил вернуться к истокам и подумать о вечном: о старомодных историях успеха, классических - «романных» - сюжетах, поиске любви, религиозном чуде. Кино и само по себе религия, а Каннский Дворец фестивалей - возможно, единственное место в этом мире, где в кинозал не пускают с попкорном, а бомжи у входа просят не милостыню, а билет на новый фильм Педро Альмодовара. Разве не чудо?
